(Окончание.)
В прошлом номере газеты «Канаш» была напечатана часть воспоминаний женщин и девушек из деревень Новые Бюрженеры и Новое Урюмово, осенью и зимой 1941-1942 гг. возводивших на берегах реки Суры противотанковые рвы и траншеи, ДОТы и ДЗОТы и другие оборонительные сооружения. В случае неудачных для Красной Армии оборонительных операций под Москвой они должны были задержать противника на новых рубежах. Одновременно со строительством этих сооружений велась и заготовка леса в Алатырском и Ибресинском районах, где также трудились женщины. Эти воспоминания появились благодаря учительнице чувашского языка и литературы Новоурюмовской школы Ольги Леонтьевны Ивановой, которая ещё в 1996 году поручила шестиклассникам записать воспоминания бабушек (деды были на войне) о военных годах. Тетради с неокрепшим детским почерком сохранились до сегодняшних дней и являются ценным документом истории чувашского народа.
Х Х Х
Из воспоминаний Анастасии Осиповны Осиповой.
– Родилась я 20 мая 1935 года. Когда мне исполнилось шесть лет, началась война. Отец ушел на войну одним из первых в деревне. В семье было трое детей. Жизнь стала меняться в худшую сторону. Маму отправляли то на рытьё окопов, то на лесоразработки. Мы подолгу не видели её.
Вместе с нами проживали пожилые дедушка и бабушка с отцовской стороны. Дед был колхозным конюхом, а бабушка нянчилась с нами, ухаживала дома за живностью. Хотя мы, детвора, были в большей степени несмышленышами, но дедуле помогать на колхозную конюшню всё же бегали. К весне заканчивались корма для лошадей. Для них с амбаров и других хозяйственных строений скидывали соломенную крышу. А молодых, сильных лошадей забрали на фронт. В колхозе остались дряхлые лошади и молодые жеребята. Чтобы уход был лучше, жеребят мы держали дома.
В зиму 1942-1943 годов в деревню привезли на отдых и пополнение участвовавших в жестоких боях солдат. Они помогали нам в обмолоте хлебов, сложенных для надежности в скирды. У нас на постое были три командира, в детской памяти они остались как Комбин, Иван и Хисамах. А во дворе был штаб. Его охраняли круглосуточно. Часовые обувались в дедовские подшитые валенки и надевали его овчинный полушубок. А наша школа служила солдатам казармой. Там и кухня была солдатская, откуда служивые носили в котелках щи да кашу.
Зимы были холодные. Наш дом заносило снегом почти до самой крыши. Летом солдаты уехали.
Огороды копали лопатами, а картофель сажали сохой, которую тянули молодые женщины. А колхозные поля пахали на быках старые дедули и пацаны лет 10- 12. Сеяльщиками бригадир ставил опытных мужиков, которые целыми днями ходили по полям и горшнями разбрасывали семена из лукошек. 7-8-летние ребятишки не баклуши били на деревенских улицах, а вместе с матерями на колхозных полях пололи сорняки, относили снопы к скирдам, ворошили и собирали сено. Во время жатвы людей кормили похлебкой из муки. Мы испытывали постоянный голод. Во время жатвы ржи постоянно шелушили колосья и ели сырое зерно. И не было вкуснее пищи!
Собирали сныть, борщевик, желуди. Собирали и сушили картофельные очистки, из них пекли оладьи и лепешки, как и из гнилых картофелин (их мы называли крахмалом), собранных весной на прошлогодних картофельных полях.
И всё ждали с войны отца. Вернулся он в 1947 году. Через пятнадцать лет умер. До самой смерти трудился в колхозе старшим конюхом.
Записал внук-шестиклассник Алексей Александров.
Х Х Х
Рассказ Анны Ивановны Ивановой.
– Родилась я в 1923 году. Ещё до войны нас мобилизовали в село Шерауты на строительство станции для яропланов. Затем мобилизовали на заготовку леса. До леса надо было идти пешком 6 километров. Квартировали мы в Липовке. Когда вернулись с лесозаготовок, началась война.
Осенью в принудительном порядке отправили на сооружение окопов. Зима была страшно холодной, морозы достигали 45 градусов. Копали окопы в течение трех месяцев. Затем я трудилась на ферме скотником, ухаживала за колхозными коровами. Кормить было нечем, не было ни сена, ни соломы, на корм приходилось снимать соломенную крышу коровников. На работу запрягали быков, лошади были на фронте. На быке и поехали с Леной Никифоровой в Бикшихи за соломой. Нагрузили целые сани, а сами вскарабкались на самый верх. Так и доехали до деревни. Народ провожал нас изумленным взглядом.
Еды не было. Собирали крахмал на колхозном картофельном поле и пекли лепешки. В суп для сытности добавляли немного муки. Ходили в лаптях, они были нашей единственной обувью. Весной к подошве пришивали деревянные колодки. Вдвоем с Пелагеей пасли колхозное стадо. Однажды от удара молнии сгорел коровник. Когда вечером пригнали стадо, коров и разместить-то некуда. Они ревут, глядя на головешки. Затем несколько лет трудилась на железной дороге. За примерный труд в годы войны нас наградили медалью, выдали премию.
Записала Ольга Шмакина.
Х Х Х
Из рассказа бабушки Федосии Димитриевны Кузьминой.
– Родилась я в 1914 году в деревне Новое Урюмово. В год начала войны мне было 27 лет. У меня на руках был грудничок и муж, инвалид с рождения. Поэтому на рытьё окопов меня не мобилизовали.
Лето 1941 года выдалось жарким и засушливым. Поэтому зерновые в колхозах не радовали высоким урожаем. Начался голод. Хлеб пекли из желудевой муки с добавлением муки из почек лещины, лебеды. И для вкуса и запаха добавляли немного ржаной муки. А суп готовили из конского щавеля, сныти, борщевика, крапивы и горсти муки. Соли в доме не было, и она на рынке была страшно дорогая.
В деревне не осталось крепких и здоровых мужчин. Особенно тяжело было без них во время жатвы. На полях наравне с нами трудились пожилые мужчины и женщины, дети. Картофель на приусадебных участках сажали сохой женщины, лошадей не было.
Спаси вас Бог от войны, – с такими добрыми словами закончила свое повествование моя любимая бабушка Федосия.
Записала внучка Елена Кузьмина.
Х Х Х
Рассказ Марии Михайловны Михайловой.
– Я родилась в деревне Новое Урюмово в 1915 году. Мне было 26, когда началась война. Как будто вымели мужчин – всех забрали на войну. Деревня словно опустела. Вся работа – и дома, и в колхозе легла на наши плечи. Каждый день мы ждали писем от папы. Мама сильно горевала.
Осенью, в октябре, за нами приехали – забирать на рытьё окопов. Не поедешь – наложат штраф. В первый же день приступили к работам. Было так трудно и тяжело, что трудились через силу. Пройдет дождь – все мокрые. Одежда была одно рваньё. Трудились в мучениях и страданиях – копали мерзлую землю, только через три месяца вернулись домой.
Страдания на этом не закончились. Думала, приедем домой, начну трудиться в колхозе. Не тут-то было. Всех женщин и девушек силком отправили на лесоразработки в ибресинские и алатырские леса. Валить лес – тяжелейший труд. Оборки платьев из домотканого холста на морозе застывали. Онучи на ногах промокали насквозь. Утром в невысушенной же одежде отправлялись на лесосеки. Домой, в деревню, приходили только за съестными припасами. В те годы колхозные поля не радовали нас хорошими урожаями. Когда дома нечего было есть, ходили к тем, кто жил зажиточнее нас. До самого конца войны мы не выходили из леса.
Мы навек сохранили в памяти те бедствия, которые принесла война, развязанная оголтелыми немецкими фашистами. Многое пришлось терпеть и подросткам – мальчишкам и девчонкам – детям войны. Когда папа вернулся с войны – это был настоящий праздник для нас.
После войны мы с твоим дедушкой-фронтовиком создали семью. Родили и воспитали шестерых детей. Долгие годы мы с ним трудились на колхозной птицеферме, – так завершила свои воспоминания моя любимая бабушка.
Записала Надя Трофимова.
Х Х Х
Из воспоминаний Елены Ивановны Ивановой.
– Я родилась в 1928 году в деревне Новое Урюмово. В 15 лет меня увезли в ибресинские леса кашеварить для лесорубов. Уже потом, повзрослевшая, я встала в ряды лесорубов. Труд был тяжелейший. Несмотря ни на что, нам надо было выполнять нормы выработки.
Летом 1942 года трудилась на строительстве железнодорожной ветки Казань-Ульяновск. Оттуда домой вернулись пешим ходом, почти 100 километров. Затем нас направили в доротдел на строительство и ремонт дорог.
В голодные военные годы из крахмала гнилых картофелин пекли оладьи и лепешки.
В те годы в каждом доме сеяли коноплю, снопы замачивали в пруду, затем трепали мялкой, пеньку мяли, только после этого пряли. Пряжу в большом чугуне проваривали в протопленной печи, затем шли к реке и тщательно её промывали, сушили, наматывали в клубки, сновали. И только после этих процедур ткали холсты и шили одежду.
Однажды, во время извлечения замоченных в реке конопляных снопов, я по шею оказалась в ледяной воде. Спасли меня прохожие. До дома идти целый километр. Простудилась и слегла. Началось искривление позвоночника. Сорок дней лечилась в больнице. Вылечилась дома, лёжа на спине на мешке, наполненном горячим песком. Но болезнь снова проявилась через десять лет. На этот раз начала испытывать страшные боли в коленном суставе правой ноги, затем и на всей ноге. В Казани мне сделали на этой ноге операцию, но всю жизнь ходила, прихрамывая.
Беседовала Елена Григорьева.
Х Х Х
– Ольга Леонтьевна, вы сказали, что ваша мама трудилась на лесоразработках в алатырских лесах. Её не мобилизовали на рытье окопов?
– Воспоминания матери о голодных и холодных военных годах я записала, чтобы не забыть, в 2005 году.
– 22 июня 1941 года было воскресенье, а в Больших Кошелеях, то есть в селе Комсомольском, ярмарка. Это был праздник с каруселью, балаганами, на который сходился народ изо всех деревень. И мы пошли с подружками. Даже предположить не могли, что в то самое время, когда мы в веселом настроении шли на ярмарку, на страну обрушилась страшная война, горели города и деревни, гибли люди. Приходим в Комсомольское, там плач, проводы мужчин на войну. Тут уж не до ярмарки. Сразу вернулись в Асаново.
В том же 1941-м, осенью, нас мобилизовали на сооружение окопов, ходов сообщения, противотанковых рвов. Народ знакомый – женщины из соседних с Асаново деревень, и мужчины, по состоянию здоровья не пригодные принимать участие в войне. Орудиями труда были колуны и ломы, кирки, топоры, которыми долбили мерзлую землю. Лапти, теплые рукавицы изнашивались очень быстро. Дисциплина была очень строгая. Трудились по 10 часов в день. О выходных днях даже мечтать не могли. Зима была страшно холодной, до минус 40-45 градусов. Снегу выпало много. Сначала разгребали снег, затем начинали долбить землю. Её мы разогревали, разжигая костры. Выдолбленную землю надо было выкидывать наверх, а глубина траншей и рвов была три метра. Нельзя было стоять против ветра, щёки сразу обмораживались.
В 1942 году так же, в принудительном порядке, отправили нас на добычу торфа в Московскую область. Вдалеке слышались орудийные залпы. Приходилось трудиться в болотистой местности, в лаптях, в мокрых чулках, и мокрые онучи навертывали на ногу. Трудно было с питанием. Осенью, наконец-то, вернулись домой. В 1943 году снова направили нас на торф, на этот раз в Свердловскую область. Трудились бок о бок с девушками разных национальностей. Из-за плохих условий проживания многие завшивели.
А когда рубили лес в алатырских лесах, проживали на частных квартирах. Кинет хозяин дома охапку соломы на пол – вот вам и матрац, и тюфяк. Трудно было сушить мокрую одежду. Когда возвращались домой, наш путь пролегал через атратьские леса. Нас шесть девчонок. Слышим вдалеке вой голодных волков. Идем, почти не дыша, только слышен скрип лаптей на мерзлом снегу.
Как бы ни было трудно, всё вытерпели. Многие парни, с которыми учились вместе в школе, росли, навсегда остались на поле боя.
О своих молодых годах мама не могла рассказывать без слез. Родилась моя мама, Илларионова Мария Васильевна, в 1919 году в деревне Асаново Комсомольского района. До войны трудилась в колхозе «Двигатель революции». В 1949 году они с Леонтием Илларионовым из Новых Бюрженер создали семью, родили и воспитали шестерых детей. За образцовый труд в годы войны маму наградили медалью. До самого выхода на пенсию она трудилась в колхозе «Путь Ленина».
Василий ЛАПИН
