Ряды фронтовиков Второй мировой войны редеют с каждым днем, в некоторых населенных пунктах района нет их совсем. Самым молодым участникам войны сейчас далеко за 80, а что уж говорить о тех, кто ушел защищать страну в самом начале сороковых?
Среди здравствующих фронтовиков Стеклова Феодора Ивановна, уроженка деревни Беляево Янтиковского района, ныне проживающая в городе Канаше. 25 февраля Феодоре Ивановне исполнится 95 лет.
Хотя с той военной поры прошли десятки лет, она не может забыть голод в осажденном Ленинграде, разрывы бомб и снарядов, погибших военных друзей. С диктофонной пленки звучит её бодрый голос, но все же воспоминания ей даются с трудом.
– В 41-м я училась в 10 классе, с ноября по февраль 42-го нас, учащихся, мобилизовали на рытье окопов, мерзлую землю разогревали кострами, долбили кирками, в кровь разбивали руки. В марте снова сели за парты, а в мае меня мобилизовали на фронт. Так совпало, что на фронт нас с отцом должны были отправить в один день. Но военком отцу дал отсрочку на несколько дней: «Иван Григорьевич, негоже в один день отправлять на войну отца и дочь».
Меня с другими девушками направили в Чебоксары на курсы радистов, я стала морзисткой, точка-тире-точка… Помните? После 2,5 месяца учебы – на фронт. Доехали до Малой Вишеры, а в Большой Вишере – немцы…Тут и начались у меня фронтовые будни: точка-тире, тире-точка. Многих военачальников видела: Константина Рокоссовского, Климента Ворошилова, Владимира Романовского, командующего второй ударной армией, Василия Соколовского, начальника штаба Западного фронта… Затем наш полк связи перевели в Ленинград. Целый год мы пробыли в этом осажденном городе, испытали все – голод, холод, другие лишения. Как-то командир говорит: «Девочки, на машину, поедем на мельницу!» Там со стен соскоблили целый мешок мучной пыли, добавили целлюлозу, отруби и испекли хлеб. Приходилось есть и такое…
28 ноября 1942 года ночью полк связи на барже стали вывозить из блокадного Ленинграда, но немецким снарядом повредили ходовую часть нашего транспортного средства. Но баржа все же смогла приблизиться к берегу, мы попрыгали в ледяную воду и вышли на берег. Темно, ничего не видно, впотьмах дошли до одиноко стоящего дома и зашли в избу, а там – наши моряки: «Ой, девчонки, откуда вы такие мокрые?» – спрашивают. «Нас потопили», –отвечаем, от холода у нас зуб на зуб не попадает. «Давайте, располагайтесь, сушитесь», – и ушли в другую избу. Честное слово, все так и было. За четыре года войны я от солдат не слышала ни одного похабного слова.
Затем Прибалтика – Эстония, Латвия, Литва, Восточная Пруссия, Германия. Опять точка-тире, тире-точка. Этими знаками азбуки Морзе отдавались приказы командования частям, соединениям, армиям. Эти скромные девушки-связистки вносили свою скромную лепту в победу Красной Армии.
Но бывали и потери, как на войне без них… Уже в Германии было: старшина отправил Феню (её все так звали) с донесением в штаб. Пока она где ползком, где бегом добиралась до назначенного пункта, их землянку накрыло прямым попаданием снаряда. Погибли все шестеро, кто был в землянке – четыре Фенины подружки-морзистки и два парня-связиста. Возвращается девушка из штаба, вместо их землянки – глубокая воронка.
– В последнее время плохо сплю, – жалуется Феодора Ивановна. – Всё война снится, то ленинградский голод, то погибшие девочки. В Ленинградской 151-й школе есть музей Второй ударной армии, там на стенах фотографии всех наших девчонок – и погибших, и оставшихся в живых… Нас держали очень строго, – продолжает рассказ моя собеседница, – дважды в полгода проходили медосмотр: не беременна ли? Если морзистка забеременеет и её отправят домой, кто её заменит? За короткое время специалиста не подготовишь. А потом уже, как закончилась война, почти все наши девчонки повыходили замуж за летчиков.
– А как же Вы?
– Меня наш майор всё замуж звал: «Феня, поедешь в деревню, там грязь, разруха, выходи за меня…» – говорит. «Нет, – отвечаю, – для меня деревня дороже всего». А ведь блокадникам в Ленинграде сразу квартиру давали.
Демобилизовалась я в ноябре 1945 года. В первый же день пошла в клуб на вечер. Кто-то неумело пиликает на гармошке, девушки танцуют, а парни возле стен стоят курят. «Кто этот горе-гармонист?» – спрашиваю у сестренки. «Аппа, – говорит, – это же Валерка, он в руку ранен, а гармонь мы свою из дома принесли». Вот так и познакомилась со своим будущим мужем.
На работу взяли в сельсовет – секретарем. На территории пять деревень, с утра до вечера ходишь по домам, налоги собираешь. Год послевоенный, голодный, налоги платить нечем, а с нас требуют выполнения плана. Каких только слов не услышишь в свой адрес. А майор все пишет мне и пишет: «Феня, приеду за тобой». Как-то в сердцах сказала маме: «Уеду я отсюда обратно, тут ни одного здорового парня нет, все инвалиды, за мной вон майор хочет приехать». «Сколько слез я пролила, когда ты была на фронте – один Бог знает, я молилась днями-ночами, чтобы ты живая вернулась домой, – запричитала мама, – Валерка чем тебе не пара? Он за страну нашу ранен, а не где-то на стороне…» Как тут ослушаешься самого родного человека?
Вышла замуж, Валерий в институте образование получил, всю жизнь в школе преподавал физику и математику. Он в правую руку был ранен, её на привязи носил. В институте конспекты левой рукой писал. Валерий с фронта ещё и с язвой желудка вернулся. Был случай, он в школе во время урока сознание потерял от боли и на пол упал.
Нас в деревне в один год девять девушек вышли замуж. И у всех мужья – инвалиды-фронтовики. У кого руки нет, у кого ноги. И ни одна пара не развелась, жили дружно, растили детей. Я с мужем прожила 63 года, родила двух дочерей и сына. Все высшее образование получили.
– Вы жили в Янтиковском районе, а как в Канаш попали?
– Валерий окончил институт, дали ему направление в Канашский район. А в Сугайкасинской средней школе математик был нужен. Он до самой пенсии там проработал. В то время в Канаше Восточного района не было, одно голое поле, проспект Ленина потом появился. Многоэтажных домов два или три всего было. Мы около церкви частную квартиру снимали. Он оттуда пешком на работу ходил.
А я пошла по торговой части, трудилась продавцом в Канашторге, звание получила «Заслуженный работник торговли СССР». Постоянно ударником коммунистического труда была. И орденом «Знак Почета» награждена. Потом квартиру эту дали. И на войне медаль получила «За боевые заслуги», орден Отечественной войны есть, медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», медаль Жукова, памятный знак «В честь 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады». Полная коробка наград…
Действительно, наград у Феодоры Ивановны полная коробка. Я сам проверял. Юбилейных медалей – не сосчитать. И документы военной поры хранятся в отдельной связке. В одном из них указан боевой путь Второй ударной Армии, в составе которой трудилась наша землячка. Но это был не мирный труд, а труд под бомбежками и разрывами мин и снарядов, где тебя на каждом шагу подстерегала смерть. И в благодарственном письме на имя Феодоры Стекловой командующий Второй ударной армией в 1943-1945 годах, генерал армии, Герой Советского Союза Иван Федюнинский пишет (письмо датировано 1976 годом, через год И. Федюнинский умер в возрасте 77 лет, похоронен на Новодевичьем кладбище): «В эту победу и Вы своим боевым и самоотверженным трудом внесли достойный вклад». Далее командующий поздравляет Феодору Ивановну с награждением памятным нагрудным знаком «Ветеран второй ударной армии».
В тот день, когда я был у Феодоры Стекловой, было ветрено и холодно, но она с дочерью Любовью, приехавшей к матери из Мурманска, собирались на городской стадион на оздоровительную ходьбу. В день женщина проходит не менее 10 кругов по стадиону. В любую погоду: и в дождь, и в снег, и в метель…
Василий ЛАПИН
