Розалия Мансуровна Терентьева (Хисамова) – обаятельная, нежная, талантливая, целеустремленная, утонченная… Ей покоряются древние языки и шахматы, живопись и поэзия, сложнейшая каллиграфия и трепетная скрипка… Выбор Розы – буква П, которая поведет нас в добрый мир ее детства и юности.
Папа
Однажды один местный мальчишка-хулиган, который был уверен, что его все боятся, был так неосторожен, что в присутствии моего отца позволил себе неуважительную выходку. Я была потрясена, как мой милый добрый папа, всегда с такой скромной улыбкой, вдруг мгновенно пришел в ярость, буквально рассвирепел. Обошлось, конечно, без жертв, но с тех пор дворовые хулиганы даже не смотрели в мою сторону. Я поняла тогда, что мой отец – моя крепость.
Папа – мой главный учитель, хотя я не помню, чтобы он поучал меня словами, но я всегда знала, как следует поступать, чтобы он был доволен. Самое главное его качество – правдивость. Он говорит очень мало, всегда думает, прежде чем ответить, и всегда говорит правду, даже если она очень трудная и неприятная. Моего отца зовут Мансур Миназович, сейчас ему 83 года, я хочу поблагодарить его за счастливое детство и за то, что до сих пор он остается для меня авторитетом, и я до сих пор стремлюсь поступать так, чтобы его не разочаровывать.
Партия в шахматы
В моем детстве, это 60-70-е годы, все повально играли в шахматы. Было привычным делом, что во дворе мужчины и мальчишки играли именно в шахматы, даже ходили друг к другу домой сыграть партию-другую. Я всегда «хвостиком» увязывалась то за папой, то за братом Альфредом, так и научилась играть. Однажды брат забрал меня из садика, и мы пошли в шахматный клуб в школу № 63 (сейчас это 10-я школа). Насколько помню, я сыграла с кем-то из его друзей, после чего и была принята в их шахматную компанию. Клубом руководил тогда учитель русского языка и литературы Спиридонов Геннадий Дмитриевич, его стараниями шахматисты школы № 63 были грозными соперниками для шахматистов из других школ. В нашем клубе все было по-настоящему: нас обучали теории шахмат, мы сдавали на разряды, проводились внутришкольные и городские турниры, ездили на соревнования в Чебоксары, Горький и другие города. Нас обучали турнирной этике – как правильно вести себя во время партии. Было много курьезных случаев, мы были очень дружны. Хорошо помню из клубных Асхата Галимзянова и Соню Сингатуллину.
Портретное фото
Руководителя шахматного клуба очень поддерживал и активно участвовал в его делах тогдашний директор школы Хапугин Владимир Петрович. Он был фанатом нашего клуба, сам часто играл со старшеклассниками и по-детски радовался, когда удавалось выиграть. Владимир Петрович был очень хорошим директором, наша школа была самой престижной в городе. У него было еще одно увлечение, помимо шахмат – он был мастером портретного фото. Раз в год Владимир Петрович превращал свой кабинет в фотостудию – приносил внушительных размеров фотоаппарат, выставлял освещение, вывешивал полотно, кажется зеленого цвета, и затем приглашал отличников учебы на портретное фото. Помню, как серьезно он относился к этому процессу – что-то говорил, усаживал, выбирал подходящий ракурс. Владимир Петрович сам проявлял и печатал эти фотографии, сам подписывал каждую и размещал на школьном стенде. Я уверена, что если у кого-то сохранилось портретное фото от Хапугина Владимира Петровича, то в семейном фотоальбоме оно не затерялось. У меня осталась одна такая фотография, для меня и моего мужа она самая любимая.
Повар
Я училась в КАИ в начале 80-х, в то время летом мы должны были «отрабатывать» либо в институте, либо в стройотряде. Было престижно попасть в стройотряд и круче всего – на БАМ. На стройку века мне попасть не довелось, а вот в местных стройотрядах побывала дважды. И оба раза поваром. Наши ребята строили объекты для колхозов Татарстана – коровники, склады и что-то в этом роде. С нами не было взрослых, даже командир и мастер были студентами. К каждому стройотряду прикреплялись по два «трудных» подростка, они трудились наравне со всеми, и у нас никогда не было проблем с местными хулиганами, так как мы были под надежной защитой своих (шучу). Стройотряд обычно располагался в деревенской школе, а вот с кухней – как повезет. В первом стройотряде нам, троим поварихам, предоставили одну четырехконфорочную газплиту. Это была катастрофа, так как готовить надо было на 30 человек. Пришлось соорудить прямо на улице самодельную печь из кирпичей, топили ее дровами, но в дождливые дни приходилось туго. Зато во втором стройотряде, о счастье, нам дали школьную столовую с четырьмя огромными электроплитами, а из поварих была я одна и помогала мне медсестра Резеда, тоже студентка. Мы вставали в 4 утра, чтобы в 6 часов накормить 27 вечноголодных студентов. Мы очень старались варить вкусно и сытно, однажды даже приготовили кыстыбышки – татарское блюдо из лепешки с картошкой, в результате у нас стало на 27 преданных друзей больше, готовых беспрекословно исполнять все наши «принеси-почисти-помой». Но все равно уставали мы страшно, и после стройотряда мне снились наши огромные кастрюли, фаршированные (чем-то) макароны, или пробуждалась с криком «Резеда, мы рис не посолили!» О, я дома, слава Богу, слава Богу.
